Противостояние царя-реформатора с первыми регулярными войсками закончилось их полным и беспощадным истреблением. В 1682 году до бунта стрельцов довели задержки жалованья и самоуправство начальников. А поводом к выступлению послужил слух, что старший брат Петра — наследник царского престола Иван — тайно задушен. Под барабанный бой стрельцы вступили в Кремль. Чтобы их успокоить, на дворцовое крыльцо вывели обоих царевичей — Ивана и Петра.
Стоя на Красном крыльце подле матери, 11-летний Петр проявил удивительное самообладание и не изменился в лице даже тогда, когда стрельцы подхватили на копья царских слуг. Разбушевавшихся стрельцов не остановил вид живого и невредимого царевича Ивана. Унять их было некому, дворяне и бояре попрятались. Стрельцы расхаживали по Кремлю, разыскивая Нарышкиных, а потом три дня буйствовали по всей Москве, грабя боярские и купеческие дома. В честь своего бунта стрельцы воздвигли на Красной площади столб, на котором были перечислены их заслуги и фамилии казненных ими бояр.
Спустя 7 лет, августовской ночью 1689 года, Петр был разбужен в селе Преображенском. Ему сообщили, что стрелецкие полки опять взбунтовались и хотят схватить его. Пока сторонники царя собирали силы, Петр ускакал в Троице-Сергиев монастырь. Пережитые волнения оставили у него память в виде конвульсивных подергиваний лица, проявлявшихся в стрессовых ситуациях. Он почувствовал себя спокойным, только когда к монастырю подошли верные Преображенский и Семеновский полки с развернутыми знаменами. Вскоре стрельцы были усмирены, а их руководитель Федор Шакловитый казнен.
Когда стрельцы взбунтовались в третий раз, то их очередной мятеж окончательно допек Петра I. Поводом для возмущения стало решение передислоцировать стрелецкие части в город Великие Луки для защиты западных границ. Не то чтобы стрельцы сильно противились этому, но у них уже накопилось раздражение от задержек выплаты жалованья, да тут еще из-за нехватки тягловых лошадей им предстояло тянуть в Великие Луки часть пушек на себе.
Сначала они отправили делегацию с петицией в Москву. Но царь Петр в это время постигал премудрости флотостроения за границей, а без него никто не захотел заниматься стрелецкими проблемами. 6 июня 1698 году недовольство стрельцов переросло в бунт, они взяли оружие и отправились строем в Москву. 18 июня их встретили у Новоиерусалимского монастыря верные царю части в составе «потешных» полков и дворянского кавалерийского ополчения под руководством Шеина и Гордона. Стрельцы не стремились воевать, поэтому были быстро рассеяны залпами артиллерии и побежали. Кавалерия согнала их в одно место, где они были арестованы и отданы под суд. Шеин и Ромодановский прямо в поле провели дознание и тут же повесили 57 стрельцов, признанных зачинщиками мятежа.
Известие об очередном стрелецком бунте застало Петра I в Австрии. Он немедленно отправился на родину, но когда приехал, все уже закончилось. Видимо, на этот раз Петр решил раз и навсегда покончить со стрелецким источником смут. Он распорядился провести новое масштабное следствие, а для этого даже приказал выстроить в Преображенском разбойном приказе 14 новых пыточных камер.
Казнь стрельцов
4 тысячи арестованных стрельцов угодили в настоящий конвейер пыток и допросов. Благодаря их признаниям, полученным под пытками, стрелецкий бунт обрел новые политические мотивы. Якобы стрельцы предполагали свергнуть Петра I и возвести на престол царевну Софью, после чего предать огню Немецкую слободу и уничтожить всех иностранцев В Москве.
После этого начались массовые казни. 30 сентября 1698 года первая партия осужденных стрельцов в количестве 200 человек был приведена на Лобное место в Москве. Петр I был так возбужден стрелецким бунтом, что взялся лично рубить головы осужденным и приказал своей свите встать к плахам вместо палачей. Хотя головы рубили всей свитой, процесс занял два часа. Поэтому для ускорения казней впредь было решено использовать не плахи, а бревна, и укладывать на них осужденных не по одному, а «сколь достанет длины бревна».
11 октября 1698 года так и поступили. На двух длинных корабельных соснах одновременно укладывали свои головы до 50 человек, и умерщвление превратилось в некий технологический процесс.
Стрельцы в линию становились на четвереньки, пристраивая свои шеи на длинном бревне. И сразу четыре палача с топорами обезглавливали их одновременно одного за другим. В три приема были казнены сразу 144 стрельца. У штатных палачей «рука махать устала», стали выкликать добровольцев из толпы. Добровольцы быстро сыскались, их бесплатно поили водкой и вручали в руки топоры.
На следующий день по той же схеме обезглавили еще 205 стрельцов. Потом, 13 октября, еще 141. Чтобы разнообразить конвейер смерти, осенью 1698 года процедуре казни придали больше торжественности. Осужденных стали вывозит к Лобному месту в черных санях, увитых черными лентами, в которых стрельцы сидели по двое с зажженными свечами в руках.
После того как были обезглавлены около тысячи стрельцов, казни на некоторое время прекратились. Но это оказалось лишь антрактом. В январе-феврале 1699 года были казнены еще 215 стрельцов. Только теперь уже ратным людям не рубили головы. Их вешали на стене, окружавшей Новодевичий монастырь в Москве. Эти казни тоже были поставлены на
конвейер. На одной виселице вздергивали по десять человек разом. В записках Ивана Желябужского сказано, что «по обе стороны сквозь зубцов городовых стен просунуты были бревна изнутри Белого города, а другие концы тех бревен выпущены были за город, и на тех концах вешаны стрельцы».
Некоторых стрельцов подвергли колесованию. Сначала им раздроблялись руки и ноги. А потом их тела поднимались на колесо, горизонтально укрепленное на высоком колу. На него клали осужденного, а раздробленные его конечности пропускали между спицами. Если желали прекратить мучения, то осужденному стрельцу отсекали голову и надевали ее на кол.
Пытки стрельцов
Желябужский описывал эту казнь так: «У них за их варварство ломаны руки и ноги колесами. И те колеса воткнуты были на Красной площади на колье, и те стрельцы положены были на те колеса, и живы были на тех колесах не много не сутки, и на тех колесах стонали и охали».
Об одной драматической ситуации в ходе стрелецкой казни писал свидетель тех событий Корб: «Перед Кремлем втащили живых на колеса двух братьев, предварительно переломав им руки и ноги… Привязанные к колесам преступники увидали в груде трупов своего третьего брата. Жалостные вопли и пронзительные крики несчастных тот только может себе представить, кто в состоянии понять всю силу их мучений и невыносимой боли. Я видел переломанные голени этих стрельцов, туго привязанные к колесам. . .»
Существует легенда, до некоторой степени объясняющая суровость Петра I к стрельцам. Якобы после подавления стрелецкого бунта трое братьев-мятежников были осуждены на смерть, но их мать умолила царя простить самого младшего из них — опору ей на старости лет. Окончив душераздирающее прощание с двумя старшими сыновьями, женщина повела из острога своего младшенького. Но, выйдя за ворота тюрьмы, тот споткнулся, упал, ударился головой о камень и умер. Петр считал, что все трое приговорены к казни справедливо как злодеи, и в происшествии он увидел перст Божий.
Всего были казнены 1182 стрельца, более 600 человек были отправлены в Сибирь, сестры царя Софья и Марфа за поддержку стрелецкого бунта были заточены в монастырях, где через несколько лет и скончались.
Тела колесованных, поднятые ввысь на колесах, и отрубленные головы стрельцов, одетые на копья, оставались на площадях более трех лет. Но даже это жестокое назидание не отвратило стрельцов от нового бунта.
Эпоха, предшествовавшая правлению Петра Великого, была сложной, и государство не всегда оказывалось способным решать возникающие проблемы законными методами. В результате начинала действовать «инициатива снизу», давая обычно результаты, противоположные желаемым. Хорошим примером может быть стрелецкий бунт 1682 года.
Истинные причины стрелецкого бунта
Они состояли в ухудшении положения беднейших слоев русского населения после поражения восстания Степана Разина и полной отмены крестьянского права перехода. Пострадали и стрельцы – некогда привилегированное регулярное войско. Царь Федор Алексеевич, старший из выживших сыновей , был поклонником западных традиций и начал вводить в армии «полки нового строя», из-за чего значение стрелецкого войска резко уменьшилось. При этом Федор был болезненным молодым человеком, довольно слабой воли, и это привело к ослаблению центральной власти, опустошению казны и многочисленным злоупотреблениям, в том числе и со стороны стрелецких командиров.
К реальным причинам можно отнести и отсутствие у Федора сыновей при наличии двух братьев – в монархиях отсутствие однозначного наследника всегда вызывает напряженность.
Созданные причины
Они состояли в борьбе за влияние при дворе двух кланов – Нарышкиных и Милославских, бывших родственниками двух братьев Федора по матерям (Иван – сын Марии Милославской, Петр – Натальи Нарышкиной). Каждая группа рассчитывала править от имени своего малолетнего родственника (на момент смерти Федора Ивану было 16, а Петру 10 лет).
Свои «пять копеек» в общую смуту внесли и поклонники старообрядческой церкви, не утратившие еще надежды вернуть себе духовное главенство. Тут тоже речь шла исключительно о делах мирских – деньгах и власти.
Наконец, стрельцы просто не понимали, как действительно можно решить их проблемы с бедностью и бесправием, и поддались «майданной» идеологии – бить, кого попало, просто за то, что богаче и успешнее. Случилось так, что Милославские первыми сумели показать им подходящую мишень.
Ход событий
Бунт фактически проходил в 2 этапа. Первый занял промежуток с 15 по 18 мая 1682 года, когда стрельцы, подученные Милославскими, ворвались в Кремль и перебили большое количество сторонников Нарышкиных. В результате царица Наталья (мать Петра 1), патриарх, Боярская дума и царевна Софья вынуждены были пойти на значительные уступки восставшим.
Второй период известен как Хованщина. Он продолжался с начала июля до 17 сентября 1682 года. Связан этап с именем И.А.Хованского, князя, назначенного командовать стрелецким войском. Князь пытался поддержать претензии старообрядцев и не скрывал, что рассчитывает на стрельцов в вопросе реализации своих планов. Ходили слухи, что он хочет жениться на одной из царевен и стать царем.
Этот этап был завершен в результате выезда всего царского семейства из Москвы и созыва вне столицы ополчения. Хованский был казнен, старообрядцы подверглись репрессиям, а стрельцы лишились всех завоеванных привилегий.
Неоднозначные итоги
Бунт имел существенные последствия. На несколько лет у власти оказался клан Милославских, возглавляемый царевной Софьей. Она получила титул правительницы при своих малолетних братьях. Царей стало два: Иван и Петр, но они играли только представительскую роль. Отстранить Петра от трона Милославские не решились, поскольку он уже был признан царем Боярской думой, а отстранять живого царя от власти было как-то не принято.
Недовольство на некоторое время было приглушено, но не устранено, поскольку репрессии Милославских вызвали неудовольствие не только у сторонников Нарышкиных. Есть основания считать, что бунт повинен и в будущих приступах жестокости у Петра 1 – ему пришлось видеть, как его родственников сбрасывают на копья и тащат на пытки, и это повлияло на психику.
А стрельцы, ставшие инструментом в чужих руках, не получили почти ничего – все данные им поблажки были отменены, им только выплатили задолженности по жалованью. Они не знали, что «майданы» только так и могут заканчиваться…
Всем, должно быть, хорошо известна картина "Утро стрелецкой казни". Её репродукции на протяжении многих десятилетий входили в приложения учебников истории, воспроизводились в календарях и художественных альбомах. Образ государя - реформатора, огнём и мечом насаждавшего цивилизацию в дикой необразованной стране, воспевался историками - масонами как до Октябрьского переворота 1917 г., так и после него. Подавление стрелецкого бунта в русле такой трактовки российской истории считалось апофеозом государственнических инстинтктов молодого царя, пролившего кровь отупелых клерикальных фанатиков во имя высших интересов страны.
Насколько оправдан такой взгляд на события той поры?
Славу победителей турок, которую по праву стяжала вся московская армия после второго Азовского похода, пожали лишь "потешные" полки молодого государя, которые возвратились вместе с ним. Для их встречи в Москве даже были сооружены деревянные триумфальные ворота. Стрелецкие же полки, вынесшие на себе все тяготы военных будней, остались в разгромленном Азове в качестве гарнизона крепости; помимо караульной и дозорной службы они ещё выполняли многочисленные строительные работы при восстановлении городских укреплений.
Непосредственным поводом для возмущения стрельцов послужило известие о намерении перевести 4 полка в г. Великие Луки для прикрытия западной границы. Помимо невыплаты положенного денежного довольствия особенно возмутительным стрельцы сочли требование командования тащить на руках пушки, поскольку в полках нехватало тягловых лошадей. В марте 1698 г. группа из 175 человек, солдат тех самых 4 - х полков, покинула расположение гарнизона и направилась в Москву искать правду.
В столице их никто не ждал. Пётр I был в Англии, а в его отсутствие никто не хотел заниматься стрельцами. Стремясь хоть кого-то привлечь на свою сторону, стрельцы обратились за поддержкой к царевне Софье. Последняя им также помочь не смогла, но в дальнейшем сам факт такого обращения служил свидетельством существования некоего обширного заговора, направленного на свержение Петра I.
В конце - концов, под угрозой ссылки, стрельцов заставили вернуться к своим полкам.
Т. о. конфликт не был разрешен, а скорее, лишь загнан до поры вглубь. Прорвался он через некоторое время, когда полки отказались подчиняться своим командирам, избрали вместо них по 4 человека от каждого полка и отправились в столицу подавать прошение о государевой милости. Стрельцы были московскими, в Москве жили их семьи, и мятежники хотели всего лишь добиться соблюдения обычных норм службы: выплаты денежного довольствия, роспуска по домам после окончания войны и т. п. Они не были рекрутами и их требования отнюдь не выходили за пределы здравого смысла или традиций воинского быта.
Возмущение стрельцов произошло 6 июня 1698 г., а 18 июня их встретила у Новоиерусалимского монастыря армия под руководством А. С. Шеина и П. Гордона (2300 чел. в составе "потешных" полков и дворянское кавалерийское ополчение). Стрельцы не имели намерения воевать; того же воеводу Алексея Семеновича Шеина они воспринимали как "своего", поскольку он был участником обоих азовских походов и в последнем из них руководил сухопутной группировкой. При первых же выстрелах артиллерии "потешных" стрельцы рассеялись; кавалерия согнала разбегавшихся людей для суда над ними. Шеин и Ромодановский прямо в поле провели дознание и тут же повесили 57 стрельцов, кои были признаны виновными в возникшей смуте и призывах к неподчинению полковым командирам.
На этом, собственно, история стрелецкого бунта 1698 г. и оканчивается. То, что произошло дальше имеет, скорее, отношение к психиатрии
, нежели к истории военного дела или политического сыска в России, поскольку наглядно характеризует ту неадекватность мировосприятия, которую обнаруживал Пётр I на всем протяжении своей жизни.
Царь вернулся из поездки по загранице в конце августа и поначалу, как будто бы, демонстрировал полное удовлетворение работой Шеина и Ромодановского по разгрому стрельцов. Во всяком случае никаких намерений устроить особое разбирательство он вроде бы не демонстрировал. Большой энтузиазм молодой государь показал в деле обревания бород боярам; во всяком случае этому он посвятил подряд два вечера на "ассамблее" (то бишь попойке) у генераллисимуса Шеина. После того, как брить бороды Петру надоело, он к удивлению окружающих увлекся мыслью наказать стрельцов. Именно так описал в дневнике зарождение идеи нового расследования стрелецкого бунта Патрик Гордон, бывший свидетелем и непосредственным участником тех событий.
Свита думала, что пьяный царь проспится и поутру обо всем забудет. Но этого не случилось. Поутру Пётр I отправился обозревать хозяйство Преображенского приказа, занимавшегося сыском по всей Московии, дабы составить представление о том, сможет ли это учреждение продемонстрировать нужную оперативность в предстоящей работе.
Увиденное государя не удовлетворило: он приказал немедленно оборудовать дополнительные пыточные камеры. Всего их было построено 14. Это было больше, чем число сотрудников Приказа, наделенных правом заниматься расследованием самостоятельно (всего в подчинении Фёдора Юрьевича Ромодановского таких сотрудников было 10 человек: два дьяка и восемь подьячих). В Преображенском, по сути, впервые организовали следственный конвеер: пока в одной пыточной камере дьяк вел допрос и составлял протокол, в другой в это время начинали пытку; дьяк переходил из камеры в камеру нигде не задерживаясь.
Пётр I продемонстрировал серьезность своих намерений, начав следствие с допроса ненавистной ему сестры Софьи. Царевна была подвергнута пытке - вздернута на дыбе и порота кнутом.
Допрос был неофициален; протокол не составлялся и то, что он вообще имел место оспаривалось российкими либеральными историками, склонными изображать Петра I государем мудрым и справедливым. Лишь дневник Патрика Гордона, опубликованный полтора столетия спустя пролил свет на эти события. Жестокосердность "великого" монарха по отношению к своим родственникам предвосхитила расправу Петра над собственным сыном двумя десятилетиями позже. Покажется удивительным, но царевна Софья стойко перенесла допрос с пристрастием, ни единым словом не показав против стрельцов. Она даже не признала факт встречи с ними, хотя последнее, кстати, вполне достоверно. Царь был крайне раздражен упорством сестры, нисколько ей не поверил и велел заточить Софью в монастырь. Аналогичному заточению подверглась и другая сестра Монарха - Царевна Марфа - вся вина которой сводилась к тому, единственно, что она была глубоко верующей женщиной и во всем разделяла взгляды Софьи. Сестёр разлучили: Софья осталась в Москве, а Марфа была увезена во Владимир.
В сентбре начались повальные аресты московских стрельцов. Охота на них получила громкое название "великий сыск". Величие его можно признать лишь в отношении размаха арестов, но отнюдь не сложности расследования. Расквартированные в столице стрельцы жили открыто и не думали ни от кого прятаться; в результате облав, проведенных в стрелецких слободах в течение недели были арестованы почти 4 тыс. человек. Все они попали "на конвеер" в Преображенский приказ.
Пытки стрельцов начинались зачастую ещё до появления в пыточной следователя и секретаря, которым надлежало вести допрос и протокол. Обвиняемым (если можно применить в настоящем случае это понятие) предлагали дать отчет в "собственных винах"; поскольку никто себя ни в чем виноватым не чувствовал, вздернутого на дыбе секли или прикладывали раскаленные щипцы к телу. Допрос проводился быстро и энергично и обычно не занимал более четверти часа. Изощренные пытки, которыми подвергались некогда участники восстания Степана Разина (проливание на темя ледяной воды и т. п.) в настоящем случае не применялись именно потому, что требовали много времени.
После нескольких энергичных рывков на дыбе и 10 - 15 ударов кнутом допрашиваемый получал довольно серьезные травмы (разрыв сухожилий, болевой шок, для людей старшего возраста - инфаркт или инсульт) и допрос на этом прекращался ввиду физической невозможности его продолжения. Большинство стрельцов к окончанию допроса уже сознавались как в собственных намерениях свергнуть царя Петра Алексеевича, так и в ненависти к иноземцам. Этого было вполне достаточно для осуждения подозреваемого.
Люди оговаривали себя руководствуясь - как это не покажется странным - здравым смыслом: ввиду бессмысленности доказываеть что - либо палачу и дабы не усугублять собственных страданий. Впрочем, история "великого" сыска знает примеры совершенно удивительной стойкости обвиняемых, когда их, уже тяжело изувеченных, приходилось водить на пытку по 5 - 6 и даже 7 раз (!), но примеры эти доказывают лишь исключительную физическую выносливость отдельных людей и их невиновность; для кровожадного монарха стойкость эта служила лишь еще одним раздражающим фактором, который надлежало устранить.
В конечном своем виде официальная версия
стрелецкого бунта выглядела так: мятежники предпологали свергнуть Петра I и возвести на престол царевну Софью, после чего предать огню немецкую слободу и уничтожить всех иностранцев в Москве; заговорщики поддерживали связь друг с другом через некую Офимку Кондратьеву, приживалку царевны Софьи, вдову трех стрельцов. По тому, какую роль играли в нем женщины, его впору назвать не стрелецким бунтом, а бабьим. Никаких данных, по-настоящему уличающих царевен Софью и Марфу в сговоре со стрельцами, получено не было
(их, видимо, вовсе не существовало), однако, это нисколько не облегчило участь стрельцов.
Первую массовую казнь истерзанных пытками людей Пётр осуществил 30 сентября 1698 г. Колонна из 200 человек была выведена из Преображенского приказа и отконвоирована на Лобное место в Москве. При прохождении осужденных под окнами государева дворца (также расположенного в селе Преображенском) Пётр I выскочил на улицу и приказал рубить головы стрельцам прямо на дороге.
Пятерым из них отрубили головы тут же. Дикость и бессмысленность этой расправы над людьми и без того обреченными на смерть через час - другой, вообще не поддается рациональному объяснению
; человек верующий назовет эту одержимость беснованием, психиатр - психозом, но вне зависимости от точки зрения следует согласиться с тем, что в этот день Пётр I показал себя человеком, безусловно, страшным и неадекватным
в своих реакциях.
После казни пятерых человек, наобум выхваченных из колонны, Пётр I разрешил продолжить движение и сам помчался вместе со свитой к Лобному месту. Там при огромной стечении народа государь взялся лично рубить головы
стрельцам. Свита его была обязана
принять в этом участие; отказались лишь иностранцы, которые мотивировали свое нежелание боязнью снискать ненависть московского простонародья.
Казнь 30 сентября растянулась более чем на 2 часа, что вызвало неудовольствие монарха, любившего во всём быстроту и впадавшего в депрессию от любого продолжительно напряжения.
Поэтому для ускорения казней впредь было решено использовать не плахи, а бревна и укладывать на них осужденных не по одному, а сколько достанет длины бревна.
На следующей массовой казни, последовавшей 11 октября 1698 г., именно так и поступили. На двух длинных корабельных соснах одновременно укладывали свои шеи до 50 человек; палачам приходилось вставать на тела казнимых. В три приема были казнены 144 стрельца. Пьяному Петру надоело махать самому топором
и он велел выкликать желающих из толпы. Многие соглашались быть добровольными палачами. Казнь превратилась в грандиозное шоу; толпе бесплатно наливалась водка, "пей - не хочу" !
На следующий день - 12 октября 1698 г. - произошла ещё одна, самая массовая казнь: в этот день были отрублены головы 205 стрельцам.
Наконец, 13 октября новый акт дьявольской вакханалии. В этот день произошла казнь еще 141 стрельца. Как и в предыдущие дни из толпы выкликались добровольцы, которые за царский подарок да из собственного азарта соглашались стать палачами. Пётр I хотел разделить с народом свою отвественность за невиданное душегубство
. На Красной площади рекой лилась водка, пьяные толпы шумно выражали своему государю преданность и любовь.
Ещё неудовлетворённый казнью почти 800 человек, но уже пресыщенный механическим отрубанием голов, державный самодур решил придать этой процедуре поболее торжественности. Поскольку осенью 1698 г. выпал ранний снег, Пётр I надумал вывозить казнимых к Лобному месту в черных санях, увитых черными лентами, в которых стрельцы д. б. сидеть по двое с зажженными свечами в руках. Каурые лошади и возницы в черных тулупах по мысли высочайшего режиссера нагоняли ещё больший ужас своим видом.
Три дня ушли на подготовку необходимого антуража и 17 октября 1698 г. череда казней продолжилась. В этот день были казнены 109 человек. На следующий день были казнены 65 стрельцов, а 19 октября - 106.
Пётр отправился в Воронеж и преследования стрельцов прекратились; все понимали абсурдность происходящего. Глава Преображенского приказа боярин Федор Юрьевич Ромодановский, почитающийся официальной исторической наукой за редкостного садиста и душегуба, в отсутствие Петра I (ноябрь - декабрь 1698 г.) не казнил ни одного стрельца
, хотя и имел такое право. За это время он отправил в каторгу более 600 человек, но вот на плаху - ни одного. Объяснение тут м. б. одно - Ромодановский прекрасно понимал бредовость официальной версии о стрелецком бунте и не хотел пятнать себя кровью людей, в чью виновность не верил.
Вернувшийся в январе 1699 г. из поездки в Воронеж Пётр I был крайне раздражен прекращением казней. Видимо, он полагал, что ещё недостаточно напугал подданных своей свирепостью.
В январе - феврале 1699 г. были казнены еще 215 стрельцов. В отличие от казненных осенью, этих людей повесили. На стене, окружавшей Новодевичий монастырь в Москве, установили виселицы, на которых и были повешены несчастные. В монастыре была заточена царевна Софья; казненные, по замыслу самодержавного палача, своим видом д. б. устрашать её и насельников монастыря и предостерегать их от новых заговоров. Весь остаток зимы и март месяц (до наступления тепла) тела казненных оставались на стенах.
Много заговоров было в России; многих заговорщиков в разное время казнили, но до такого кощунства, как нарочитое оскорбление православных святынь, кроме большевиков да татар никто не доходил. В этом молодой государь - реформатор может быть доволен: он попал в один ряд с самыми злобными врагами исторической России - инородцами и иноверцами.
С сентября 1698 г. по февраль 1699 г. были казнены 1182 стрельца, почти каждый третий из привлеченных к расследованию. Более 600 человек были отправлены в Сибирь, ещё 2000 человек - принудительно отправлены из столицы для службы в провинциальных стрелецких полках (окончательно как род войск таковые были уничтожены в 1705 г.).
Какова дальнейшая судьба нечаянных жертв "стрелецкого бунта"? Сестры царя - Софья и Марфа - так и не вышли из монастырей, в которых они содержались на тюремном положении. Софья (при пострижении приняла имя Сусанна) умерла в заточении в 1707 г. ; Марфа (при постриге - Маргарита) - в 1704 г.
Что стало с героями подавления "стрелецкого бунта"? Генераллисимус Алексей Шеин пережил последнего из казненных стрельцов ровно на год: он скончался 12 февраля 1700 г. в возрасте 37 лет. Его боевой соратник, доблестный шотландец, поменявший на своем веку трёх хозяев, Патрик Гордон, умер и того ранее - 29 ноября 1699 г. Об обстоятельствах мученической смерти Петра I хорошо известно. Много было ужасных преступлений на совести этого монарха, но расправа над стрельцами стоит особняком в этом мрачном списке.
Почему-то никого из этих людей не жалко: ни Шеина, ни Гордона, ни - тем более! - Петра. Жаль страну и народ, что обречены историческим жребием выносить тяжелейшие испытания, рождённые в головах правителей-самодуров.
Энциклопедичный YouTube
1 / 5
✪ Облюбование Москвы. Мятежные стрельцы. Часть 1. Репортаж Р. Рахматуллина
✪ «Царевна Софья» / #TretyakovEDU
✪ Беседа по истории России с Евгением Спицыным Часть одинадцатая
✪ восстание Хлопка Косолапа (1603)
✪ Беляны, женщины самураи онна-бугэйся, родельерос, сорокорядный, гарии
Субтитры
Предпосылки для восстания
Династический кризис
На провозглашение царём одного из братьев повлиял патриарх Иоаким , поддержав Нарышкиных и объявив Петра Алексеевича будущим правителем. Для Милославских избрание Петра могло означать утрату властных перспектив . Царевна Софья Алексеевна , сестра Петра по отцу, воспользовавшись недовольством стрельцов на задержку жалования и произвол начальства, и, опираясь на клан Милославских и бояр (в том числе князей Василия Голицына и Ивана Хованского), приняла деятельное участие в стрелецком бунте 1682 года , также известном как Хованщина .
В результате этого бунта в Москве утвердились Милославские, а Софья была объявлена регентшей при слабом здоровьем Иване и малолетнем Петре. Он вместе с матерью Натальей Нарышкиной перебрался в Преображенское , загородную резиденцию покойного царя Алексея Михайловича . Управление царевне помогал осуществлять её сподвижник, глава Стрелецкого приказа Фёдор Шакловитый . Правление Софьи Алексеевны при номинальном царствовании Петра I и Ивана V длилось семь лет, до 1689 года . Брак Петра с Евдокией Лопухиной 27 января 1689 года лишил Софью права законной опеки над младшим братом, и царевна была отстранена от власти .
Положение стрелецких войск
Стрелецкое войско состояло из пехотных частей и представляло собой первую в России регулярную армию , сформированную в середине XVI века . Московские стрельцы находились на привилегированном положении и нередко именовались «русскими янычарами », то есть особыми воинами царской рати. В последние десятилетия XVII века московские стрельцы активно участвовали в политических процессах и нередко противостояли правительству. Бунт стрелецких войск 1698 года стал последним восстанием «бунташного» XVII века . Его история связана с другими выступлениями стрельцов (в особенности с бунтом 1682 года) и событиями внутренней политики России конца XVII - начала XVIII вв. События конца XVII века повлияли на решение Петра I о ликвидации стрелецкого войска и начале формирования регулярных военных сил, полностью подконтрольных государю .
Московские стрельцы селились в особых слободах , главным образом в Замоскворечье , и были весьма зажиточной категорией населения. Кроме получения жалования, они имели право заниматься промыслами и торговлей, не неся посадских повинностей. Военные преобразования Петра I были направлены на лишение стрельцов былых привилегий. Петр стремился превратить «русских янычар» в солдат, покорных государственной власти .
Участие московских стрельцов в Азовских походах
Летом 1697 года вместо возвращения в Москву четыре стоявших в Азове стрелецких полка под командованием Фёдора Колзакова, Ивана Чёрного (Чаморса), Афанасия Чубарова и Тихона Гундертмарка были направлены в Великие Луки для охраны польско-литовской границы. Новый поход для стрельцов был очень тяжёлым. Они самостоятельно тянули по рекам суда и везли пушки. В то время государственная казна была истощена, и жалование служивым выплачивалось нерегулярно, несмотря на то, что службу требовалось нести качественно и практически без отдыха .
Многие стрельцы тяготились дальней и долгой службой. Они несколько лет не могли вернуться в Москву, оставив там семьи и промыслы. Особое недовольство стрельцов вызывало назначение иностранных офицеров на высшие военные должности . Как пишет советский историк Виктор Буганов , «оснований для недовольства у стрельцов, как и в 1682 году, накопилось более чем достаточно. Это - тяготы походов, большие потери во время осад и штурмов азовских укреплений, недоверие со стороны командиров, в том числе иностранцев, голод, холод и другие лишения, крайняя недостаточность жалования, оторванность от семей, от своих промыслов, являвшихся серьёзным подспорьем для прокормления» .
Ход бунта
Начало
В рядах стрелецких войск, направленных к северо-западным границам, зрели ропот и недовольство. Усугубляло положение отсутствие в государстве Петра I, который в 1697-1698 годах пребывал за границей в составе «великого посольства ». Вместо себя Петр оставил в Москве управляющим князя-кесаря Фёдора Ромодановского .
В марте 1698 года в Москве появились 175 стрельцов, дезертировавших из направленных в Великие Луки полков. Стрельцы отвечали московским властям, что «их братья стрельцы с службы от бескормицы идут многие» и указывали, что были посланы в Москву с челобитной о выдаче им жалования. Беглые стрельцы собирались идти к главе Стрелецкого приказа боярину Ивану Троекурову . Фёдор Ромодановский в письме к Петру писал, что стрельцы били челом в Стрелецком приказе «винами своими о побеге своем и побежали де ани от таго, что хлеб дорок». Из сохранившегося письма Ромодановского также понятно, что просьбы стрельцов о выплате жалований были удовлетворены, но беглые стрельцы отказались покидать Москву «до просухи», то есть пока не высохнут дороги. Они жаловались на тяготы службы, притеснения, нищенство .
Боярин Троекуров велел стрельцам представить четырёх выборных для переговоров. Во время встречи в княжеском доме Троекуров приказал арестовать выборных, но во дворе их отбила поддержавшая стрельцов толпа . Позднее, на допросе, один из предводителей беглых стрельцов показал: «Идем де мы к боярину ко князю Ивану Борисовичу [Троекурову] бить челом о том, кто у них хлебное жалованье отнял, и чтоб то хлебное жалованье дать им по прежнему; и буде он в том откажет, и им ему говорить, чтобы дал им сроку на два дня. А буде того хлеба им давать не станут, и мы де в понедельник или кончая во вторник их, бояр, выведем всех и побьем». Эпизод указывает на готовность стрельцов расправиться с некоторыми московскими боярами .
Стрельцы укрылись в слободах и оттуда установили связь с царевной Софьей Алексеевной, находившейся в заточении в Новодевичьем монастыре . 4 апреля 1698 года против стрельцов были посланы солдаты Семёновского полка , которые при содействии посадских людей заставили беглых стрельцов покинуть столицу. Прибывшие из Москвы «стрельцы-скороходы» подговаривали стрелецкие полки к восстанию. Среди стрельцов стали зачитываться два написанных царевной Софьей письма, призывавших полки к бунту и свержению Петра. Подлинность писем так и не была установлена. В войсках также распространялись слухи о том, что Петр «онемечился», отрёкся от православной веры, или вовсе умер в Европе .
В конце мая четыре стрелецких полка были переведены из Великих Лук в Торопец , где находилась резиденция воеводы Михаил Ромодановского . В ответ на отказ стрельцов выдать беглецов, Ромодановский распорядился вывести из Торопца дворцовое войско и расставить его на московской дороге в боевом порядке. 6 июня все стрелецкие полки сошлись на реке Двине . В тот же день пятидесятник Чубарова полка Артемий Маслов прочитал в присутствии всех полков письмо Софьи Алексеевны, призывавшее идти на Москву. 9 июня Иоганн Корб , немецкий дипломат, пребывавший в Москве, записал: «Сегодня впервые разнеслась смутная молва о мятеже стрельцов и возбудила всеобщий ужас» .
Основные события
В начале июня 1698 года стрельцы направились к Москве, сместив полковых начальников и избрав по четыре выборных в каждом полку. Фёдор Ромодановский писал в письме Петру за границу, что 11 июня в Разрядный приказ в Москве явились четыре капитана из четырёх восставших стрелецких полков. Как только сошлись вместе четыре полка, так отобрали у полковников знамёна, пушки, подъёмных лошадей, денежную казну, денщиков и караульщиков и «слушать их ни в чём не стали». В ответ царь кратко постановил - «сей огнь угасить немочьно» . Восставшие (около 2200 человек) смогли дойти только до Воскресенского Новоиерусалимского монастыря на реке Истре , находящегося в тридцати пяти милях от Москвы, где встретились с правительственными войсками .
Правительство направило против стрельцов Преображенский , Семёновский , Лефортовский и Бутырский полки (около четырёх тысяч человек) и дворянскую конницу под командованием Алексей Шеина , генерала Патрика Гордона и генерал-поручика князя Ивана Кольцова-Мосальского .
Бой у Новоиерусалимского монастыря
В бою у Новоиерусалимского монастыря на стороне правительственных войск принимали участие:
Казни стрельцов
Расследование и сыск по стрелецкому бунту можно разделить на несколько этапов. Первое следствие и казни были проведены незамедлительно в июне 1698 года в Воскресенском монастыре . По возвращении Петра был издан указ о новом розыске по делу стрелецкого восстания. Допросы, пытки и казни продолжались в течение 1699 и 1700 годов .
22 и 28 июня по приказу Шеина были повешены 56 «пущих заводчиков» бунта, 2 июля -74 «беглеца» были отправлены в Москву. 140 человек были биты кнутом и сосланы, 1965 человек разосланы в тюрьмы по городам и монастырям .
Возвратившийся из-за границы 25 августа 1698 года Пётр I был не удовлетворён розыском, наскоро произведённым Алексеем Шеиным и Фёдором Ромодановским. 17 сентября, в день именин Софьи, началось новое следствие. Жены, сестры, родственники стрельцов, служанки царевны Софьи также были подвергнуты допросам и пыткам. Петр был убеждён в виновности царских сестёр и самолично участвовал в допросе Софьи. Однако свою вину не признала, и компрометирующее письмо найдено не было .
В Москве казни начались 10 октября 1698 года. Всего было казнено более тысячи стрельцов, около 600 были биты кнутом, клеймены и сосланы Пятерым стрельцам Петр I отрубил головы лично. Пять месяцев трупы казнённых стрельцов не убирались с места казни. Трупы трёх стрельцов, повешенных у окон кельи царевны Софьи, держали в руках челобитные, «а в тех челобитных написано было против их повинки» .
Стрелецким жёнам и детям было предписано покинуть Москву. Запрещено было давать им работу или милостыню, вследствие чего члены стрелецких семей были обречены на голодную смерть . Дворовые места стрельцов в Москве были розданы или проданы Стрелецким приказом. В числе новых владельцев земель были видные государственные деятели петровского времени: Александр Меншиков , фельдмаршал Борис Шереметев , граф Фёдор Головин . Ряд стрелецких хозяйств был передан различным приказным и канцелярским служителям. Некоторое количество земель получили служащие гвардейских полков. Среди покупателей стрелецких участков были и купцы, ремесленники, священнослужители и даже сторожа .
Следствие и казни продолжались до 1707 года и завершились казнью Артемия Маслова, одного из руководителей восстания, который летом 1698 года зачитывал (настоящее или подложное) послание к стрельцам царевны Софьи. В конце XVII - начале XVIII веков 16 провинциальных стрелецких полков, не участвовавших в восстании, были расформированы, а стрельцы были разжалованы в простые солдаты, с семьями высланы из Москвы в другие города и записаны в посадские .
Последующая военная реформа 1699 года закрепила замену стрелецких войск подконтрольной правительству регулярной армией .
Казни в описаниях историков и очевидцев
В работах историков дореволюционного и советского периодов московские стрелецкие полки представлены как «отсталые» войска, «утратившие боеспособность». «Отсталость» войск старого образца обыкновенно определяется через сравнение с реформированной и «прогрессивной» петровской армией. В качестве ещё одного критерия негативной оценки стрелецких войск выделяют факт их участия в политических кризисах конца XVII века .
Дореволюционная историография
Уже в работах авторов первой четверти XVIII века встречаются резко негативные характеристики стрелецких выступлений, в том числе бунта 1698 года. Стрельцы изображаются как орудие Софьи в борьбе за власть. В составленном бароном Гюйссеном «Журнале государя Петра I» стрельцы «по своеволию» сравниваются с древнеримскими преторианцами и турецкими янычарами .
Стрелецкие войска не выступали объектом серьёзных исторических исследований до появления работы Сергея Соловьева «История России с древнейших времен ». В своём труде историк также придерживается позиции о неизбежности и необходимости петровских реформ. Стрелецкое войско появляется в повествовании лишь в контексте истории политического кризиса в России, который был преодолён гением Петра. Историк представил уничижительное отношение к стрельцам, следуя оценкам источников, в особенности «Дневника» Патрика Гордона .
В настоящее время исследователи существенно пересматривают историю стрелецких бунтов, а также роль и участие стрельцов в политической жизни XVII века .
Стрелецкий бунт в литературе и искусстве
- Наказание стрельцов после бунта 1698 года изображено на картине Василия Сурикова «Утро стрелецкой казни », написанной в 1881 году .
- В 1883 году была издана партитура оперы Модеста Мусоргского «Хованщина » в редакции Николая Римского-Корсакова .
- Илья Репин на картине «Великая княгиня Софья в Новодевичьем монастыре (1698)» представил сестру Петра I заточенной в монастыре после стрелецкого бунта.
- События стрелецких бунтов 1682 и 1698 годов описаны в романах Алексея Толстого «Пётр I » и Руфина Гордина «Игра судьбы».
- Эти события также нашли отражение в фильме «В начале славных дел » и телесериале «Пётр Великий ».
Примечания
- , с. 406
- Костомаров Н. И. История России в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Глава 15. Петр Великий (неопр.) . ГПНТБ СО РАН. Дата обращения 30 июня 2017.
- Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Том 14. Глава 3. (неопр.) . Русская историческая библиотека. Дата обращения 30 июня 2017.
- , с. 45
- Александр Лаврентьев. Стрелецкие бунты (неопр.) . Постнаука (5 марта 2015). Дата обращения 30 июня 2017.
- , с. 139
- , с. 297
- , с. 365
- , с. 115
- , с. 365-366
- , с. 315
После падения Софьи стрельцам жилось худо.
Отправляясь в Европу, Петр I послал четыре стрелецких полка в Азов. Они там укрепляли город, несли боевую службу. На смену им были посланы новые полки, а прежним из Азова повелели идти не в Москву, а в Великие Луки - на российско-литовскую границу. Им-то хотелось к женам, а их - воинов - послали охранять границу. Тут-то стрельцы и проявили свое недовольство; 175 человек при оружии покинули боевой пост и явились в Москву просить царя отпустить их, очень уставших, изнемогших, в Москву.
Бояре, отвечавшие за решение подобных проблем, проявили мягкотелость (впрочем, оправданную). Они арестовали четырех стрельцов, но остальные вступились за товарищей, отбили их и стали буянить. Их с трудом утихомирили, уговорили отправиться по месту службы. Согласно показаниям следствия, произведенного позже, двое стрельцов побывали в гостях у царевны Софьи. Но прямых улик против нее не было добыто.
Однако во время бунта стрельцами были высказаны, между прочим, следующие жалобы: «Будучи под Азовом, умышлением еретика-иноземца, Францка Лефорта, чтобы благочестию великое препятствие учинить, чин их, московских стрельцов, подвел он, Францко, под стену безвременно, и, ставя в самых нужных в крови местах, побито их множество; его же умышлением делан под их шанцы, и тем подкопом он их же побил человек с 300 и больше».
Это - очень важное, показательное письмо!
Стрельцы ругают в нем любимца Петра I, еретика-иноземца, ни словом не вспоминая князя Голицына, который, во-первых, с французскими иезуитами беседовать любил, а во-вторых, оба Крымских похода провел крайне неудачно. Почему же стрельцы забыли два Крымских похода и обиделись на руководителей Азовских походов?
Петру I так и не удалось отыскать переписку Софьи со стрельцами, поэтому говорить о том, что царевна являлась руководителем заговора и мятежа нельзя. Но все косвенные улики показывают, что нити бунта 1698г. ведут в Новодевичий монастырь, где находилась Софья, и одной из косвенных улик является письмо, выдержка из которого приведена выше. Стрельцы не просто жаловались царю на худое свое житье, они говорили ему эдак, вскользь, что Лефорта он зря в дружки свои записал, что Азовские походы не такие уж удачные.
В те же дни стрелецкого выступления по столице прошел страшный слух о том, что Петр I в Европе умер. Бояре запаниковали. Из-за весенней распутицы почта долго не поступала, и это обстоятельство еще более встревожило бояр. Как бы то ни было, а весной 1698г. со стрельцами удалось договориться. Но Петра I такой исход дела не порадовал. Он писал Федору Юрьевичу Ромодановскому, возглавлявшему Преображенский приказ: «В том же письме объявлен бунт от стрельцов, и что вашим правительством и службою солдат усмирен.
Зело радуемся, только зело мне печально и досадно на тебя, для чего ты сего дела в розыск не вступил. Бог тебя судит! Не так было говорено на загородном дворце в сенях. А буде думаете, что мы пропали (для того, что почты задерживались) и для того боясь, и в дело не вступаешь; воистину, скорее бы почта весть была; только, слава Богу, ни один не умер: все живы. Я не знаю, откуда на вас такой страх бабий! Мало ль живет, что почты пропадают?.. Неколи ничего ожидать с такою трусостью! Пожалуй, не осердись: воистину от болезни сердца писал».
Петр понял и цели заговора, и очаг, откуда распространялся огонь, и причину «страха бабьего» у бояр. Он уже знал, что нужно делать. Но Ромодановский еще сомневался. В конце мая был издан указ стрельцам оставаться на местах, а тех, кто покинет службу и вернется в столицу - посылать в Малороссию на вечное житье. Жить там в тот век было несладко.
Стрельцы не подчинились. С Литовской границы сбежали 50 стрельцов: их арестовали, но соратники выручили друзей. Маслов, один из стрельцов, зачитал письмо от Софьи. В нем царевна уговаривала воинов явиться в Москву и разбить лагерь неподалеку от Новодевичьего монастыря. А если стрельцов не пустят в столицу воины Петра, то нужно разгромить их. За такое письмо (если бы его нашли) Софье грозила бы смертная казнь. Маслов зачитал соратникам обращение царевны, стрельцы решили идти на Москву. Столица всполошилась. Из города по деревням потянулись люди, бедные и богатые. События 1682г. помнили многие. Бояре доверили войско Шеину, в помощники ему назначили генерала Гордона и князя Кольцова-Масальского. Гордон перекрыл подходы к Воскресенскому монастырю, куда устремились мятежники. Стрельцы увидели перед собой силу, и спесь их угасла. Слегка. Гордон не хотел кровопролития и пытался миром окончить дело. Стрельцы стояли на своем: нас незаслуженно обижают, посылают в самые трудные места, не дают увидеть жен, стариков-родителей.
Гордон проявил терпение. Он не спешил. За время переговоров немецкий артиллерист полковник Краге расставил пушки так, что лагерь стрельцов оказался под перекрестным огнем.
Утром 18 июня Гордон вновь пытался договориться со стрельцами. Они заявили, что либо войдут в Москву, либо погибнут в бою. Им очень хотелось обнять своих жен и детей! А может, быть, им хотелось освободить Софью, привести ее в Кремль?
Генерал Гордон вернулся на свои позиции, и московские пушки дали залп - снаряды полетели на лагерь противника. Следующие 4 залпа сгубили много стрельцов, а они не могли дать достойный отпор Гордону. Сражение продолжалось недолго. Бунтовщиков переловили и отправили в темницы Воскресенского монастыря. Начался розыск. Царю послали очередное письмо. Оно застало его в Вене. Петр I, не мешкая, выехал в Россию.
Пытаясь отыскать письмо Софьи, розыск и дознание бояре вели по всем правилам тогдашней «пыточной» науки. Но стрельцы не сдали царевну: самые жестокие пытки выдержали они, ни намеком не обмолвились о письме. Бояр это устроило. Они повелели повесить «всего» 56 человек, остальных заключили в темницы разных монастырей. (По сведениям генерала Гордона, воевода Шеин, руководивший дознанием, приказал повесить около 130 человек, отправить в монастыри 1845 человек, из которых впоследствии сбежало 109 человек.)
В столицу явился Петр I. 26 августа в селе Преображенское он начал преображать Россию: самодержец лично обрезал боярам бороды, укорачивал длинные одежды, приказывал одеваться по-европейски. Стрельцы, борцы за русскую старину, молча наблюдали за происходящим обновлением. Они боялись худшего, и худшее пришло.
В середине сентября царь приказал свезти в Москву и ближайшее Подмосковье провинившихся стрельцов, и началось страшное следствие. В Преображенском Ф. Ю. Ромодановский, получивший нагоняй от Петра, исправлял свою ошибку. В 14 -ти специально оборудованных камерах производились пытки. Руки стрельцам за спиной привязывали к перекладине, били несчастных кнутом «до крови на виске». Если пытаемый не сдавался, не наговаривал на себя, то его выводили на улицу, где горели 30 костров. Многие пытку углями не выносили, кричали, но даже в диком крике не сдавали Софью. Не руководила она заговором! Некоторые воины пыток не выдерживали, «сознавались», что хотели перебить иностранцев в Немецкой слободе и посадить на русский престол Софью. Но даже поджаренные, истекающие кровью стрельцы, даже в полуобморочном состоянии не сдавали царевну: она не участвовала в мятеже.
Петр повелел пытать еще изощреннее. И тогда те, что послабее, не вынесли. Оказывается, стрелец Васька Тума получил письмо Софьино от нищенки. Нищую нашли. Васька признал ее. Она не признала его, и даже под пытками не созналась ни в чем.
На допросы и пытки брали слуг царевны, сестру ее Марфу. Ничего они не сказали. Следствие зашло в тупик. Пора было кончать со стрельцами. В последний день сентября перед воротами Белого города плотники установили виселицы. Патриарх попытался приостановить расправу. Петр I обошелся с ним сурово. Монарху не нужны были патриархи, царь разговаривал с владыкой как с мальчишкой. Остановить Петра не смог бы никто. Если верить некоторым данным, сын Тишайшего собственноручно отрубил головы пятерым стрельцам перед тем, как длинная вереница телег потянулась из Преображенского к виселицам, аккуратно расставленным перед воротами Белого города.
На каждой телеге со свечами в руках сидели, угрюмо озираясь, по два приговоренных. За телегами шли стрельчихи и их дети, стрельчата. И стоял бабий вой над Москвой. В первый день повесили 201 стрельца. Затем был устроен перерыв на 11 дней. Продолжились пытки...
С 11 по 21 октября в Москве ежедневно казнили изменников. На Красной площади, в Преображенском, у ворот Белого города, неподалеку от Новодевичьего монастыря: перед окнами кельи, в которой проживала Софья, повесили 195 человек. В феврале казнили 177 человек. К делу стрельцов царь возвращался вплоть до 1707г., когда казнили наконец-то Маслова, читавшего «письмо Софьи» соратникам.
Казни стрельцов в Москве при Петре I. Гравюра из книги И. Корба «Дневник путешествия в Московию в 1698г.». 1700г.
Уцелевших после казни воинов разбросали по тюрьмам, а тех, кому уж совсем повезло, сослали в приграничные города на каторжные работы. Некоторые добросердечные люди обвиняют в неоправданной жестокости Великого Преобразователя Петра I, но жестокость та была оправданной, как это ни печально звучит. «Стрелец Жукова полка, Кривой, содержащийся в Вологодской тюрьме, со зверским бешенством кричал перед другими колодниками и посторонними людьми: «Ныне нашу братию, стрельцов, прирубили, а остальных посылают в Сибирь: только нашей братии во всех странах и в Сибири осталось много. И в Москве у нас зубы есть, будет в наших руках и тот, кто нас пластал и вешал. Самому ему торчать на коле».
Петр I знал о настроениях стрельцов, иллюзий по отношению к ним он не питал. И в бедах этих воинов «боярского века», «бунташного века» в большей степени повинна царевна Софья, чем ее великий брат. Политика несостоявшейся «самодержицы», опиравшейся на силу стрелецких полков, избаловала воинов; выборные стрельцы и полковники ощущали себя государственными людьми, и это их ощущение передавалось несчастным воинам. Софья и только Софья повинна в трагедии 1698г.
Расправа над стрельцами
Уверенная и смелая расправа над стрельцами, напугавшая даже европейских дипломатов и политиков, показала, что из шумного, увлекающегося мальчика и неугомонного юноши, Петр I превратился в решительного государственного деятеля, готового пойти на все ради достижения своих целей. А они у российского монарха уже определились: обновление снизу доверху всех сфер жизни и быта державы, реформа государственного управления в центре - в Москве, и на местах - во всех городах страны, организация светского высшего образования, реорганизация армии, коренное изменение взаимоотношений между Церковью и государством, развитие промышленности, кораблестроения... и так далее вплоть до изменения летосчисления на европейское. По глубине и всеохватности преобразования Петра I являются уникальными даже в насыщенной событиями мировой истории.
В сентябре 1698г. Петр I отправил Евдокию Федоровну в суздальский Покровский монастырь. Она не верила, что он охладел к ней навсегда. А у него к ней, может быть, и не было никогда никаких нежных чувств. Женился он на ней по воле матушки, а теперь, когда Натальи Кирилловны не стало, Петр I потянулся к новым женщинам. Любви он искал, не обращая внимания на старые обычаи, на церковные обряды и законы. Он увлекся немкой Анной Монс. И повелел Евдокию насильно постричь в монахини. Евдокия сопротивлялась, не желала принять постриг добровольно. Надеялась на то, что угомонится муж, набегается по немкам да в семью вернется, еще любила она жизнь светскую.
Архимандрит суздальского Покровского монастыря, жалея Евдокию, отказался творить незаконное, богопротивное дело, и его отправили в Преображенский приказ - на пытки.
Но главное, что интересовало царя, - создание флота. Еще стрельцов не всех перевешали, а Петр уже в Воронеж уехал, чтобы лично проследить, как там строят суда. В это время из Турции пришла весть о том, что русский дипломат Возницын заключил с Османской империей не очень выгодное перемирие - всего на 2 года. Маловато! Петру нужен был прочный мир с южным соседом перед войной со Швецией. Уже в 1698-1699 гг. монарх знал, что эта воина за год-два не закончится. И он решил продолжить переговоры с турками.
Вернувшись из Воронежа, царь задумал новое дело: издал указ об учреждении Бурмистерской палаты. Он дал право самоуправления тяглым общинам посредством выборных Бурмистерских палат. Эти палаты (а за ними и все тяглые люди) были изъяты из ведения воевод и подчинены московской Бурмистерской палате, также выборной.
Царица Евдокия Федоровна в монашеском платье (с литогр. К. Эргота)
Воеводы лишились права «заведовать» торговыми людьми, а значит, и возможности наживаться за счет купцов. Теперь за этим следили выборные бурмистры из купцов. Местные органы самоуправления могли судить воевод за притеснения купцов и зависели от московской бурмистерской палаты. Цель этого преобразования была двойная: оно должно было «избавить торговое и промышленное сословие от тех утеснений, какие оно терпело от приказов и воевод» и повысить на местах сборы в казну. Идею реформы Петр I заимствовал в европейском муниципальном городском строе.
Не успели люди понять, что же им даст эта реформа, а царь уже снарядил «дипломатический флот» в Турцию. Русские еще не прибыли в Константинополь, а Петр I уже отменил празднование Нового года 1 сентября, перенес праздник на 1 января и приказал праздновать новый 1700-й год целых 7 дней.
Погулять-то русские люди, особенно в Новый год, да семь дней кряду, да под фейерверки и пушечную стрельбу, да с мохнатыми елочками, выставленными по указу царя перед воротами домов, ни в жизнь бы не отказались! Гуляли они и радовались. И невдомек им было: почему же царь Новый год перенес? Какая с того выгода? А выгода была в экономии летнего, страдного времени...
Не успели русские люди к новому Новому году привыкнуть, а на их головы посыпались один за другим указы: о бородах и одежде, свадьбах и женитьбе (родители теперь не имели права принуждать детей вступать в брак), о запрещении носить острые ножи и заниматься всем, кому ни захочется, врачеванием...
Подготовка к войне со Швецией
В это же время Петр I проводит дипломатическую подготовку к войне со Швецией. Осенью в Преображенском втайне он провел переговоры с Паткулем, посланником польского короля Августа, после чего заключил договор, обязавшись поддержать Польшу в войне против Швеции - но только после того, как будет подписан договор о мире между Россией и Турцией.
Дания начала военные действия против герцогства Голштейн-Готторпского (союзника Швеции), а поляки осадили Ригу. Швеция на рубеже XVII-XVIII вв. значительно усилилась. Но датчане и поляки вступили в войну, не боясь 18-летнего шведского короля Карла XII, любителя охоты и пиров. Мальчишеские забавы отвлекали короля от государственных дел, и, казалось, он так и останется страстным охотником и гулякой.
Но, узнав о нападении сразу двух врагов, Карл XII вмиг преобразился и втайне ото всех прибыл в войско и переправился с ним в Данию, проявив исключительные качества крупного полководца. Противники были ошеломлены от преподанного им блестящего урока. Дания вышла из войны, заключив со
Швецией мир. Слухи о «Северном Александре Македонском», как стали называть вчерашнего любителя охоты, еще не достигли России, а Петр, получив вести о мире с Турцией, уже объявил Швеции войну и выступил в поход на Нарву.
В конце августа 1700г. русские осадили крепость Нарву. Петр I доверил большую (до 40 тысяч человек) армию генерал-фельдмаршалу Н. Ф. Головину. Он предложил коменданту крепости Горну сдаться. Тот отделался усмешкой. Русские стали готовиться к боевым действиям. Но через два дня до Головина дошел слух о том, что Карл XII, разгромив датчан, совершил с отборным войском быстрый бросок по морю, высадился в Пернау и двинулся к Нарве.
Петр I укрепил русское войско полком князя А. И. Репнина и казаками, а главнокомандующим назначил герцога де Круа: не верил монарх в русских генералов. Де Круа, известный в Европе военачальник, умел побеждать. За 17 лет службы в Дании и у римского императора он доказал это. Но однажды армия, которой он командовал, после неудачной осады Белграда отступила с большими потерями. Для честолюбивого генерала удар был настолько сильным, что он надолго оставил службу. И все-таки принял потом приглашение русского царя, захватил с собой (согласно договору) немецких офицеров, прибыл в Нарву... и загрустил. Петр I взял его с генералом Алартом осматривать Нарву. Герцог повеселел, ехал в красном мундире, не боялся пуль. Царь с трудом уговорил его надеть серый плащ. Осмотрев крепость, де Круа ушел в палатку, сел на скамью и долго о чем-то думал.
Шведов он знал - прекрасные воины, великолепные военачальники! А тут еще появился у них свой, пусть Северный, Александр Македонский. Справиться с такой армией очень сложно. Петр I герцогу понравился. Напористый человек, неординарного мышления организатор. Но... русские! Разве это войско? Толпа мужиков, вчера ходивших за сохой!
Царь 7 раз посылал за ним слугу. Герцог ссылался на головную боль, думал, как поступить. Тогда Петр сам явился к нему, уговорил его принять армию, и герцог занялся осадными работами.
Петр отправился в тыл, де Круа остался с армией. Борис Петрович Шереметев, руководивший нерегулярной конницей, предложил интересный план: оставить часть войска под крепостью, а с отборными отрядами выдвинуться вперед, встретить противника в выгодной для себя местности и дать бой.
Де Круа промолчал, не стал обижать достойнейшего человека, который недавно осуществил по заданию Петра «дипломатический вояж» по странам Европы, произвел изысканными манерами, тонким пониманием любой сложнейшей ситуации, великолепным знанием истории и чувством такта хорошее впечатление на императора Леопольда и Папу Римского, дожа Венецианской республики и великого магистра Мальтийского ордена. Уважаемый в Европе вельможа, начальник нерегулярной конницы. Но разве может он понять, что такое современная армия? Де Круа не представлял себе удобной позиции, где русские могли бы одержать победу над шведами. Он даже подумать не мог, что перед ним стоит человек, который вскоре будет бить шведов и на суше и на море!
Карл XII стремительно провел свое войско из Пернау до Нарвы, утром воспользовался туманом, неожиданно напал на противника и устроил русским, такую трепку, которую они запомнили надолго. Запомнили, чтобы отомстить. Де Круа проиграл сражение. Не помогли ему и немецкие офицеры. Их крикливые команды русские не понимали. Осознав бесполезность сопротивления, де Круа и его офицеры сдались шведам.
Русские, оставшись без общего руководства, дрались до последнего - до вечера. Ничего у них не было: ни штаба, ни командующего, ни опыта, ни пушек (старые пушки разрывались, губили прислугу), ни ружей (выходили из строя старые ружья), ни царя-батюшки. Ничего! Но они не сдались. Они дрались (особенно хорошо - Преображенский, Семеновский и Лефортовский полки), они выстояли, не дали смять себя. Де Круа, уже отведенный от места сражения на приличное расстояние, слышал грохот снарядов и недоумевал: неужели русских еще не уничтожили?
И никто в Европе не верил, что русские, казалось, навсегда отставшие от европейских держав в военно-техническом отношении, пережившие мятеж стрельцов, уничтожившие цвет своего войска и не имевшие ни одного высшего учебного заведения, в котором воспитывались бы военные кадры, могут выиграть войну у Швеции. Но в это верил русский царь Петр I.
